Обновление: золотой век комиксов и рождение легенды
Из книги «К сердцу бури»: первое свидание родителей Айснера
Из беседы Айснера с Джеком Кирби (июль 1982)
Айснер: «В те времена каждый в семье обязан был вносить свой вклад. Мы все подрабатывали. Я торговал газетами, чтобы те несколько долларов, которые они приносили, обеспечивали приличный стол на пятничные вечера».
Айснер и Кирби на комикс-коне в Сан-Диего (1982, фото Alan Light)
В июле премия Айснера, наиболее престижная ежегодная американская награда в сфере комиксов, отметит свое 30-летие. Её часто называют Оскаром в мире комиксов,: наряду с фестивалем во французском Ангулеме, это важнейший ориентир по миру современных рисованных историй. Своим названием премия обязана Уильяму Эрвину Айснеру (1917–2005), автору с насыщенной творческой биографией, охватывающей чуть ли не все ключевые направления «девятого искусства» ХХ века: газетные, журнальные, информационные комиксы, графические романы, теорию и практику визуального повествования.
Перенявший от отца тягу к рисованию, он самоутверждался среди сверстников художническими способностями. Они развились в бронкской Школе имени Клинтона Девитта, располагавшей отличным арт-классом. На страницах школьной газеты «Клинтониан» увидели свет первые карикатуры и комиксы Айснера.
Первые опыты самостоятельного издания коллекций газетных комиксов пользовались переменным успехом. Сперва они собирались в традиционные газетные тетради. В 1934-м торговый представитель печатно-издательской компании «Истерн колор паблишинг» Максвелл Гейнс, в качестве эксперимента, использует технические возможности печатных станков и переверстывает газетные стрипы под брошюру в половину таблоидного листа. Так рождаются «книги комиксов» (comic books) — журналы размером 7 на 10 дюймов, практически без изменений существующие по сей день и ставшие одним из базовых форматов как в Америке, так и в Японии. Выпущенный таким образом в июле 1934-го сборник «Парад забав» (Funnies on Parade), при цене 10 центов и тираже 200 тысяч, расходится почти полностью и стимулирует шквал комиксных журналов, количество наименований которых разрастается как грибы после дождя. Рынок «палпа» тем временем сужается — падает спрос.
Айснер: «Однако, не слишком ли это упрощённо — приписывать влияние на твоё творчество одной лишь ранней среде? Ты имеешь в виду, что все те ярость, энергетика, очевидные в твоих работах, являются её прямым отражением?»
Обложка Айснера к рисованной автобиографии «Мечатель».
Кирби: «Гм, хочешь знать, какого типа ребёнком я был? Когда расхватывали газеты с грузовика, то я был тем малышом, которого вечно отшвыривают».
Кирби: «Я слишком любил родителей, чтоб пойти против их воли».
Айснер: «У меня был газетный лоток на Уолл-стрит».
Айснер: «Само собой. В лучшем случае — проводили анкетирование, давали маленькое объявление: „Какой комикс ваш любимый?“ Хотя люди, которые откликаются на подобное, как правило, писали: „Сиротка Энни“. И это во времена-то, когда никто уже не читал „Сиротку Энни“, за исключением пожилых леди».
Вчерашние бухгалтеры, коммивояжёры, авантюристы, печатники, бульварные издатели призывают на работу вчерашних школьников, в той или иной степени наделённых художественными способностями.
Кирби: «А я не заморачивался с ней».
«Золотым веком» американских комиксов окрестили двадцатилетний период 1934–1954. Сейчас, на волне глобального коммерческого успеха супергероев, те события приковывают всё больше внимания. Именно тогда формируется рынок журналов с рисованными историями и изобретается исключительно комиксный жанр — «супергероика». Подобно яблоку Ньютона или ванне Архимеда, прологом к открытию новых горизонтов была случайность. Вернее, череда случайностей.
Из книги «Мечтатель»: Максвелл Гейнс рекомендует оригинальное наполнение
Айснер: «Нет, только не я! Слушай, газетный лоток приносил три с половиной доллара в неделю, а в 1934-м это были серьёзные деньги».
Кирби: «У тебя просто хватало терпения. Мне кажется, ты всегда более по-взрослому ко всему относился, чем я».
«Кому как, а по мне, так это был Свинцовый век. Все работали на износ. Большинство рисовало, чтобы перебиться кое-как, пока не удастся перебраться повыше. Под „выше“ подразумевался Верхний Манхэттен с его престижными рекламными агентствами», — вспоминал Айснер.
Из книги «К сердцу бури»: Айснер — юный газетчик
Айснер: «Да, помню, ещё по выездам с представителем синдиката. Редакторы неприязненно вертели наши страницы: „Что ж, придётся это взять“».
На тот момент в Америке сложилась устоявшаяся традиция стрипов — газетных комиксов, пользовавшихся всенародной популярностью. Они производились централизованно синдикатами и продавались во все газеты страны: от общенациональных до городских. Газеты нуждались в стрипах — они способствовали росту тиражей. Ежедневно в стриповом разделе читатели находили полоски с юмористическими и остросюжетными комиксами, а в воскресном выпуске под них отводилась отдельная полноцветная тетрадь. Комиксы в те времена заменяли художественные телепередачи. Их читали все: и взрослые, и дети.
В перспективную коммерческую нишу устремляются предприниматели средней руки, часто далеко не лучшие специалисты в журнальном деле. Открывается всё больше издательств. Газетных стрипов уже не хватает для наполнения сборников, да и стоимость прав на их перепечатку относительно велика. Выясняется, что куда дешевле создавать новые рисованные истории.
Кирби: «Ну, может, я слишком чувствителен. Я ненавидел гетто. Наверное, оно оставляет на всю жизнь… Даже не знаю, назвать ли это шрамом или опытом…»
Из беседы Айснера с Джеком Кирби, создателем Капитана Америки, Фантастической четвёрки, Людей Икс (июль 1982):
До середины 1930-х годов среди журналов господствовал «палп фикшен» (pulp fiction) — дешёвая беллетристика, с лёгкой руки отечественных кинопрокатчиков культового фильма Тарантино прославившаяся у нас как «криминальное чтиво». Реальный «палп» не ограничивался одними детективными и уголовными историями, а обращался ко всем популярным жанрам массовой культуры.
Из книги «Мечтатель»: Супермен получает путёвку в жизнь
Айснер и Кэнифф на церемонии вручения призов Общества карикатуристов
Стрип Айснера в «Клинтониан» (1932)
Кирби: «Да, думаю, ярость даёт силы бороться за жизнь, как-то менять её. У гангстеров, наверное, похожий запал, с той разницей, что они используют его в неправильном направлении».
Айснер: «Скорее, опытом. Похоже, оно сформировало наши взгляды, отложившись в памяти как система координат».
Кэнифф: «Метод отбора мог ограничиваться лишь опросом соседей по писсуару в уборной: „Эй, вы это видели?“ Или же сотрудников. Что тоже не дело, поскольку каждый ответит только то, что, как он думает, начальник хотел бы услышать».
Кирби: «Ну, меня оно разозлило достаточно, чтобы порвать с ним. Запугало настолько, что я нафантазировал в некотором роде инфантильный, воображаемый мир — более реальный, чем тот, что был вокруг меня».
Кирби: «То было не лучшее место для жизни. Перенаселённое, в мяч не поиграть… С детства превращаешься в тореадора, уворачиваясь от телег со льдом. Каникулы я проводил на пожарной лестнице».
Действительно, Сэмюель Айснер, как указано, например, во всеамериканской переписи населения 1940 года, родился в городе Коломыя, до Первой Мировой принадлежавший Австро-Венгерской империи, после 1944-го перешедший в состав Ивано-Франковской области УССР, а с 1991-го — Украины. В «К сердцу бури» упоминается, что семьи Сэмюеля и Фанни находились в отдалённом родстве. Изучение онлайн-архивов при подготовке русскоязычных изданий Айснера помогло уточнить корни автора. В той же переписи страной рождения Фанни Айснер названа Австрия, а по данным генеалогического архива «MyHeritage» — и город: Тысменица, тоже Ивано-Франковской области. Возможно, для родителей Фанни Ингбер Румыния была транзитным пунктом на пути в Штаты.
Из беседы Айснера с Милтоном Кэниффом, классиком приключенческих и военных стрипов (февраль 1982):
В комикс-индустрию Айснер приходит в середине 30-х годов, 19-летним юношей, и попадает в самый эпицентр событий, положивших начало тому, что историки позднее назовут Золотым веком комиксов. Страна переживала последствия тяжелейшего экономического кризиса.
Кирби: «А я хотел в Голливуд, в Калифорнию. Мечтал стать актёром, но мать не позволила бы. Депрессия была в самом разгаре, и чтоб ты ни приносил в дом — было на счету, помогало прокормиться».
Айснер: «Ха! Моя мать была против, чтобы я устроился в театр, ездил на гастроли, оформлял декорации, потому что это „кошмарная жизнь“».
Айснер: «Как и у меня. В часы пик я не успевал отсчитывать сдачу».
Из книги «Мечтатель»: газетный киоск 30-х
Айснер: «Что ж, следует отметить, наш опыт схож. С тем отличием, что „гетто“ наложило на нас разные отпечатки. Тебя, полагаю, оно обозлило. Ты как-то говорил, что рос „неуправляемым, ожесточённым, буйным ребёнком“. А я смотрю на прошлое чуть шире… с большей терпимостью, что ли…»
К середине 1930-х газетный комикс пребывал на пике и бодро распространялся за океан, покоряя страны Европы. Однако, пока он оставался просто придатком к новостной периодике, неотъемлемым, но вспомогательным, наподобие кроссвордов или гороскопов, от которого могли и избавиться. И лишь выход на самостоятельные просторы — в виде исключительно комиксных журналов — укрепляет позиции молодого искусства.
Всех их объединяет одно: большинство было из эмигрантских семей. Любопытно, кстати, что корни многих участников, оставивших заметный след в событиях Золотого века, уходят в тот или иной уголок Российской империи. И все, без исключения, немало претерпели от Депрессии. Особенно — те, кто застал её в детстве, в каком-либо из эмигрантских гетто Манхэттена или Бронкса.
Из книги «Мечтатель»: производственные проблемы
Обложка поста: кадр из рисованной автобиографии «К сердцу бури».
Расхожим объяснением впечатляющего бума рассказов в картинках стала неграмотность эмигрантского населения США. Оно однобоко характеризует явление, учитывая, что вчерашние эмигранты владели, как минимум, ещё одним языком — родным. Правильнее сказать, что в комиксах сформировалось новое, интернациональное коммуникационное средство.
Кирби: «Я тоже их продавал. У меня это здорово получалось».
Детство Билли Айснера было не из простых. Отец, в «старой стране» занимавшийся религиозной живописью, первое время зарабатывал сценографией в нью-йоркском еврейском театре. С ростом семьи доходов театрального художника стало не хватать. Отец менял работы, пускался в рискованные коммерческие предприятия. Семья балансировала на грани нищеты, переезжала с места на место: в мультиэтнических рабочих кварталах у Билли зачастую вспыхивали конфликты с соседскими мальчишками.
Из книги «К сердцу бури»: новый район
Первая в серии статья от переводчика графического романа «Контракт с Богом» Михаила Заславского, посвященная фигуре Уилла Айснера и истории американского комикса.
Он оформлял самодеятельный ученический журнал, расписывал декорации для школьных постановок. Впрочем, Уильям так не сумел дойти до выпуска. Во-первых, провалился по геометрии. Во-вторых, пора было всерьёз браться за работу. С 1929 года, когда в ходе банковского краха сгорели немногочисленные накопления отца, семья Айснеров пребывала в тяжёлом финансовом положении. И юный Айснер, будущий создатель легендарного «Контракта с Богом», уходит во «взрослый» мир, который отныне и на всю жизнь окажется для него неразрывно связанным с миром рисованных историй.
Поначалу преобладали юморески. В 1920-х всё большее признание стали обретать и другие жанры: приключения, детектив, фантастика, фэнтези. Развивавшие их авторы Рой Крейн, Милтон Кэнифф, Честер Гулд, Алекс Раймонд, Хэл Фостер, Ли Фальк стали известны не менее чем голливудские режиссёры, а их персонажи Уош Таббс, Терри Ли, Дик Трейси, Флэш Гордон, Принц Вэлиант, Фантом, маг Мэндрейк достигли уровня славы ведущих кинозвёзд.
Кэнифф: «Редакторы многих газет терпеть не могли комиксы»
Уильям Эрвин «Уилл» Айснер родился в 1917 году в семье еврейских иммигрантов первым из трёх детей эмигрировавшего из Австрии Сэмюеля Айснера и Фанни Айснер (до замужества — Ингбер). Биографы Айснера обычно пишут, что у его матери румынские корни. В автобиографическом рисованном романе «К сердцу бури» рассказывается, что она родилась прямо на корабле, следовавшем из Румынии в Америку. Однако это не документальное произведение, а художественная интерпретация автором собственных воспоминаний. Тем более что некоторые знакомые Айснера отмечали его интерес к СССР, к России, и объясняли это происхождением родителей.
Из книги «Мечтатель»: рождение издательства комиксов
Источник: http://mus-express.ru
